В конце 1975 года в Калуге проходил организованный вездесущим Имасом командный юношеский турнир на приз К.Э.Циолковского. В те времена сыграть с иногородними было настоящим событием. Команд было мало, но состав на первой доске был приличный. Мне со своим первым разрядом удалось опередить действующего чемпиона СССР среди юношей Виктора Филимонова из Архангельска! Первый раз, играя с мастером спорта, я устоял, а в итоге выиграл на первой доске на одну партию больше. Мой первый разряд с успехом прошел проверку на прочность. Поэтому, через пару месяцев оказавшись на чемпионате России среди юношей, я относил себя к фаворитам. В те времена в таких турнирах играло до 50 юношей, состав собирался приличный, отсюда попадали на Союзный турнир.

России давали одно место на правах рядовой республики, поражая неокрепшие детские души такой явной несправедливостью.

Чемпионат России-1976 проходил в Магнитогорске. Это был мой первый выезд за пределы Калуги, и он мне очень понравился. В пятнадцать лет вырваться из-под материнской опеки, жить десять дней в смешанном (не в мужском!) заводском общежитии, а не с бабушкой в одной комнате — это, согласитесь, что-то! Партии игрались с утра, и через четыре часа ты свободен! Талоны менялись на деньги, мы были сказочно богаты! Там у меня все было впервые — и первый поцелуй тоже.

Правда, поехал я туда не один — для спокойствия матери ко мне, несовершеннолетнему, прикрепили тренера-представителя Александра Федотова, калужского кандидата в мастера по шашечной переписке. Федотов режимом не докучал, поскольку сам вырвался с завода и отдыхал в полный рост. Поселились мы втроем в маленьком номере без удобств, третьим с нами был скромный парень из Новокуйбышевска, назвавшийся Юрой. Хотя он был старше меня на два года и был уже кмс, я, едва познакомившись, предложил ему померяться в легких партиях, дабы и тут утвердиться в своем превосходстве. Увы, добряк Юра постоянно указывал мне на ошибки, неточности, так что вместо ожесточенной борьбы у нас получились занятия по ликвидации моей элементарной шашечной безграмотности. Настроение мое испортилось.

Но начался турнир, и — о, чудо ! — после двух туров я впереди! Я начал свысока поглядывать на Юру — знания, типа, еще не все в шашках! Увы, как говорится, скоро все стало на свои места. Победил в чемпионате Сергей Овечкин, вторым был Филимонов, третьим — мой новый друг Юра Королев. Выиграв в последнем туре по приказу Федотова черными в «отыгрыше вперед», я ворвался в двадцатку сильнейших.

Общение с ведущими юношами России не прошло даром. Я не только впервые глотнул свободы и коктейля «северное сияние».

Пропитанная духом свободы атмосфера турниров на выезде тоже звала меня. Но быть статистом не хотелось. Надо было совершенствоваться. Но как? Тренера нет, книги и журналы по шашкам — редкость. И шашечный Бог сжалился надо мной — я нашел в своем подъезде деньги. Правда, вскоре я узнал, что они выпали у моего пьяненького соседа Логашова, возвращавшегося домой с получкой. В те советские времена принято было возвращать находки хозяевам, поэтому я какое-то время колебался. В другое время я, может, и сжалился бы над соседом, но все решил поход к моему новому другу. На двадцать семь рублей мне удалось приобрести у Федотова целую сумку такой необходимой мне литературы. Там в том числе была и подборка журнала «шашки» на латышском — «дамбрете» (мы называли его «шашки наоборот»), с массой теоретических вариантов, уж не помню, кем выложенных.

Получилось, что, сам того не ведая, мой сосед-заводчанин стал первым, и, пожалуй, единственным моим спонсором.

Некоторое время мы с Королевым играли матч по переписке, который вскоре перешел в ряд весьма познавательных для меня лекций. Так, в общем, я и рос.

В январе 1977 года снова в тандеме с Федотовым мы выехали на чемпионат России среди юношей, правда, по стоклеткам. Тогда чемпионаты проходили раз в два года: год русские, год сто. До этого я не сыграл в стоклетки ни одной турнирной партии, поэтому о своем результате умолчу. В турнире играли Одинцов, Балякин, братья Верховых и совсем юный Чижов.

Явно сильнее всех тогда был Володя Одинцов, он и победил в турнире. И в нарушении режима ему не было равных, это я могу констатировать лично. Ижевский тренер Чебышев не мог с ним справиться. Сначала грехи Володе отпускались (боссы рассчитывали, что он порвет всех за Россию). Но проигрыша решающей партии чемпионата мира среди юношей голландцу (после очередной пьянки, которую спровоцировали, кстати, голландские же тренеры) ему уже не простили.

Уже в те далекие времена талантливым любителям выпить было непросто — их поджимали середняки-трезвенники, напиравшие снизу. И, как ни хорош был Одинцов, на смену ему быстро пришел упорный и непьющий архангелогородец Балякин. Балякин, как и Одинцов, многословием не отличался. Но если Вовка за вечер обычно ограничивался двумя фразами:

  • —    Налей! -, и
  • —    Дай закурить!, то Балякин не говорил и вовсе ничего, не пил, не курил, а только в одиночку шлифовал шашками доску.

Тут позволю себе пофилософствовать. На моем примере многое можно понять. До 15 лет я не позволил себе ни рюмки, хотя традиции и прочая алкогольная пропаганда в семидесятые были в полном порядке. В моем случае сыграла большую роль моя мать, постоянно приводя в пример «опыт» отца. Но что могла в одиночку слабая, плохо научно вооруженная женщина против алкогольно-табачного конгломерата? Единственный аргумент —

  • —     Не пей, сынок, пожалей мать, я этого не вынесу! — вскоре утратил свою силу ввиду частого употребления и, соответственно, к нему привыкания.

Впервые «это» произошло во время выезда на картошку, что являлось необходимым условием обучения в техникуме. Водку пили из эмалированных кружек. Водка прошла как вода, что вызвало у меня несказанное удивление — ведь полагалось морщиться и срочно закусывать, или на худой конец занюхивать.

Это потом я выяснил, что отсутствие отвращения в первый раз употребления — тревожный симптом. Таким людям надо держаться от алкоголя подальше — неважная генетика. Клим Чугункин….

В техникуме за редким исключением выпивали все, даже преподаватели. Порой мы сталкивались в рюмочной, и, естественно, санкций не следовало — ведь нам тоже было что рассказать.

В шашечном мире выпивало тоже большинство, причем это были наиболее открытые и симпатичные люди. Трезвенники были высокомерны и замкнуты. Кто не помнит Гантварга, Кузюкова, Голосуева? К ним было не подступиться. А на другой стороне — Абациев, Оксман, Мищанский, Королев, Куклеев, Лагуткин, Павлов, Таксер — да всех не перечесть. К этим шашистам можно было прийти в любое время дня и ночи, что называется, без звонка. Тут тебе и стол, и анализы, и задушевные беседы. Соответственно, быть у воды и не напиться.

Не были исключением и калужские шашисты. Все было так же, как и на высшем уровне, с той лишь разницей, что собственно до шашек дело не доходило вовсе.

В семнадцать лет я закурил — все равно все вокруг курили, а пассивное курение, говорят, еще более опасно.

Правда, по приезде домой все приобретенные мною дурные привычки я применял значительно реже, чем на соревнованиях — не хотел расстраивать мать. Да и молодой организм хорошо справлялся с интоксикантами. К тому же у моей матери весьма слабое обоняние. Когда мы возвращались с танцев с моим другом детства Шуриком Буциором, от выпитого для храбрости спиртного оставалось одно название. Но его мамаша, Буциориха, не покупалась на трезвый вид сына и всегда изобличала его по запаху. Жили мы в соседних подъездах, и на следующий день наши матери удивленно пожимали плечами — вроде ходят в парк вместе, а один всегда трезв, а другой — подшофе.

О том, что я покуриваю, дома не догадывались. Да и мне вовсе не хотелось дома курить. Кстати, это подтверждает то, что зависимость от курения, как и зависимость от любого интоксиканта, лежит скорее в психологической области. Нам только кажется, что бросить употреблять интоксикант сложно — ломка там и все такое. Могу засвидетельствовать на личном опыте — если говорить об алкоголе и табаке, речь идет лишь о неприятных последствиях воздействия на организм отравляющих веществ. Два-три дня — и вы в порядке.

Я знаю много людей, совершенно прекративших принимать отравляющие вещества. И ни кому от этого хуже не стало. Особенно легко это делают те, кто вынужден бросить по предписанию докторов. Для здоровых — во сто крат сложнее, да и зачем, собственно? Но если уж приспичило, то главное тут — поменять установку своего организма на получение удовольствия. Ведь без удовольствия человек не может, чего уж тут скрывать. Тут уж личное дело каждого, как его достичь.

Что касается меня, то, покурив лет десять, я втянулся настолько, что бросить самостоятельно уже не мог. И лишь 31 декабря 1988 года мне это удалось.

Дело было так. Несмотря на сильные утренние головные боли, тяга к сигарете была настолько сильна, что даже дня я без затяжки прожить не мог. Чтобы бросить, я последние несколько месяцев перешел на противные дешевые сигареты без фильтра со странно похожими названиями — «Ватра» и «Астра». Мокрый вонючий табак прилипал к губам и застревал во рту. Давясь, выкуривал я по полсигареты. К концу дня желание бросить усиливалось, я сминал недокуренную пачку и выбрасывал.

На следующий день все повторялось. Так длилось несколько месяцев вплоть до празднования Нового 1989 года.

Выйдя по нашей традиции из спортзала (не путать с новогодней баней), в 17.00 я вновь смял пачку с томагавком на обложке- в тот день это была «Ватра».

Отметив Новый год, в 6.00 утра я возвращался домой. Понятно, курить хотелось нестерпимо, и я не стерпел. Навстречу шел мужчина, я стрельнул и получил отказ.

  • —      Ничего, переживу,- подумал я, и пережил.

В два часа пополудни я пришел в спортзал. Кроме меня, там оказалось всего двое ненормальных. Понятно, что в таком составе о футболе не было и речи. Один из парней аппетитно курил «Столичные».

  • —      Шурик, выручай, почти сутки не курил. Угости! — обрадовался я.
  • —       Последняя, — затягиваясь почти до самого фильтра, флегматично ответил Шурик.- Хочешь, на, докури.
  • —      Спасибо, ты уж сам досасывай свои слюни,- подумал я.

Обломы удручали, как никогда. Киоски и магазины, понятно, первого января в те славные времена и не открывались — торговать все едино было нечем.

В проходном дворе, почти на подходе к своему дому, навстречу шел спасительный красный огонек.

  • —      Мужик, будь друг, дай закурить! — взмолился я.
  • —      Нету! Последняя! — последовал ожидаемый уже ответ.

И тут, не поверите, и желание, и зависимость как рукой сняло!

С той секунды меня кто-то освободил. И я, неверующий и невежественный, понял, что произошло чудо. Я, советский атеист. Говорю с полной ответственностью, поскольку сам я с тягой к сигарете явно не справлялся.

С той минуты и по сей день я испытываю стойкое отвращение к табакокурению. Но во сне

  • —        крайне редко, пару раз в год, я начинаю курить снова. И даже там неприятное чувство раскаяния наполняет меня, и каждый раз во сне я снова бросаю.

Сложнее, пожалуй, разобраться с алкоголем. Этот приятнейший, но тяжелый наркотик продается в любом магазине наряду с пищевыми продуктами.

Весьма странно, согласитесь, ведь сила государева в здоровых, а не наоборот, людских ресурсах. Также научно доказано, что во время сухих законов государство в плюсе — снижается травматизм, смертность. Кстати, Горбачев тут не первый посягнул на святое. Именно России принадлежит беспримерный опыт настоящего сухого закона с 1914 по 1923, если память мне не изменяет, годы. Результаты даже первого года трезвости на Руси были впечатляющи. Описаны в интереснейшем труде ученого-практика Введенского, заведующего лечебницей для душевнобольных в 1915 году.

В общем, если коротко, то в неравной борьбе с зеленым змием помогают следующие постулаты:

  1. 1.     Нас «разводят» — впаривают хорошо упакованный этиловый спирт под видом элитного пойла. Вывод — не хочется быть лохом.
  2. 2.     Вино полнит — а у многих проблемы с весом..
  3. 3.     Столько приятелей и знакомых — уже погибли в неравной схватке — всех и не перечесть. Вот и в шашках сколько мы видели этих поломанных спортивных, да и просто человеческих жизней.

Трагически погиб в самом расцвете легендарный Андрис Андрейко.

Ленинградская школа. Гениальный Виктор Литвинович пил до белой горячки, в итоге задохнулся в дыму от возгорания в собственной квартире. Его ученики Завьялов, Бергман и Щелкунов, подававшие серьезные надежды, из-за пьянок дальше середняков не пошли. О Петре Святом ходили легенды, что он практически всегда играл «подшофе». Совершенно ясно, что стал бы выше, если бы не пил.

Рано ушел из жизни и финалист чемпионатов СССР неукротимый в быту Игорь Алексеев. Не дожил до сорока член сборной России, талантливый Володя Трусов из Костромы, спился и замерз в снегу сильнейший московский мастер, призер чемпионата СССР Евгений Куклеев.

Список этот бесконечен, если добавить сюда потерянные спортивные годы многих и ныне здравствующих шашистов.

Если говорить только о себе, то мне изначально не помешал бы рядом жесткий человек, подогревавший амбиции и не позволявший бы мне систематически нарушать режим. Но, увы….

Правда, вскоре случилась судьбоносная встреча. В ресторане гостиницы города Брянска мы близко познакомились с Оксманом, где проходил чемпионат России среди юношей 1978 года.

Я, хоть и не достиг тогда еще совершеннолетия, возглавлял шашечную делегацию Калуги. Что касается игры, казалось, что помешать мне выиграть Россию и попасть в финал Союза среди юношей просто некому.

Ведь полгода назад я сыграл в сильном мастерском турнире в Калинине. (В том заслуга нахального Имаса. Как он меня протащил в состав участников — ума не приложу!) Там я отметился победами над сильными мастерами Г еннадием Г рачевым и Юрием Кирилловым и тем, что под руководством мастера А.П. Зайцева из Нижнего Тагила научился пить водку полными стаканами, чего мой прежний тренер Федотов не допускал, заставляя порцию дробить. В общем, крови всем попортил и неплохо себя зарекомендовал.

В Брянске же, выиграв на старте три партии, я счел программу выполненной и приступил к решению другой.

Дело в том, что, как я упоминал выше, я любил выезжать на соревнования не только из любви к шашкам. Мне нравилась гостиничная атмосфера, ресторанная жизнь, девочки, в общем, тусовки того времени. Росту я вымахал достаточного и вполне сходил за взрослого, поэтому в злачные заведения был пускаем без проблем.

Но на развлечения нужны были средства. И, не зная устали, я играл блиц и в карты, чтобы разжиться деньгами. В Брянске в этом плане все получалось как нельзя некстати, и каждый вечер я проводил в ресторане, участвуя в этой игре наравне со взрослыми.

Оксман в общении оказался приятен, нотациями не докучал, хотя на десять лет был старше и мог бы поучить жизни, и к концу турнира стал необходим. Тем более, не выиграв у его ученика в последнем туре, я лишь замкнул тройку. Обошли меня Буров и Трусов.

Надо было залить горе, и я отправился к новому другу. Борис всегда наливал.

— Как же так, Боря? — вопрошал я, опрокидывая стопку за стопкой. — Как же это так случилось?!

  • —     Взрослым себя почувствовал? Чего же ты еще хочешь с таким режимом? Хорошо, под бой не подставил! — ответствовал он.

( Просто Оксман не видел, как я пропустил несложную комбинацию, но мне ее не провели, хотя она стояла на доске 2 хода. Авторитет сработал…)

  • —     А чего же ты не остановил меня?
  • —     Во-первых, тебе без малого восемнадцать. Во-вторых, я же не твой тренер, чтобы иметь право тебе что-либо запрещать.

Единственным моим утешением было, что жизнь на этом не кончалась. Оставалось сделать выводы. Я их сделал и стал ездить в Тулу к Оксману. Он перенастроил меня с удовольствий на игру, хотя без срывов, конечно, не обходилось.

Тульская шашечная школа, хоть и находилась на одной широте с Калугой, по силе явно была несравнима с нашей. Кроме гроссмейстера Абаулина, там жили действующие мастера Хомлюк, Оксман, Дагаев, Суханов, да и кандидаты были покрепче. Как народ туляки были просты, гостеприимны, это тоже притягивало.

И за достаточно короткий срок я подтянулся до уровня, позволившего попасть в финал чемпионата России 1978 года, что в те времена было само по себе достижением. Я попал в четверку на полуфинале, в котором участвовало 15 мастеров!

Да еще Оксман ввел меня в шашечную элиту России в самом прямом смысле.

Дело в том, что в те времена встреча с гроссмейстером в России была настоящим событием, поскольку их насчитывалось всего трое — Городецкий, Абаулин и Абациев. Это сейчас этим званием никого не удивить — в Калуге, например, есть девочка, которая получила гроссмейстера за блиц.

И когда Оксман перед финалом России пригласил меня в гости к самому Абаулину, я был всерьез взволнован. Ведь мало того, что Абаулин добился успехов и заслуженного авторитета в шашках. Уйдя в науку, он стал известен и там, защитив диссертацию и возглавив один из тульских научно-исследовательских институтов. Это не шутка, к такому человеку попасть в гости!

Воспитанный Оксман прихватил сухого вина нам и цветы жене Абаулина, и вот мы у дверей его квартиры. Хозяин встретил нас сам. Жена быстро и со вкусом накрыла стол, но все же не застолье было целью нашей встречи. Скоро мы перешли к шашкам. Валентин Иванович, было видно, стосковался по игре, с удовольствием смотрел партии, а под занавес захотел со мной сразиться. Трясущимися руками мне удалось даже довести одну из партий до победы, но гроссмейстера это не сильно огорчило. В итоге, пожелав удачи в финале России, Абаулин на «посошок» вручил нам пару тетрадок со своими анализами. Кстати, в этом же году Валентин Иванович выступил на Кубке СССР за сборную России вместе с Абациевым и Кузюковым, и, несмотря, на большой перерыв, показал отличную игру. Но, к сожалению, это выступление было для него последним. После тяжелой болезни он ушел из жизни.

К чести туляков, их кумир не забыт. Пусть и с перерывами, но мемориал Абаулина уже больше 20 лет собирает сильнейших игроков в русские шашки, являясь ему лучшей памятью.

от Ivanan

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *