По причине отсутствия средств мать пустила меня по своим стопам в техникум, надеясь, и не без оснований, на стипендию сына поднять жизненный уровень семьи. Отец что-то меня алиментами не баловал, да и давно в бывшей семье не появлялся, вероятно, не хотел привести в исполнение свою угрозу порубить топором мою бабушку (его тещу) на котлеты. Хотя мы с ним и не ссорились вовсе, но за шашками почему-то не встречались. Отец здорово играл на гитаре, мать шепотом рассказывала мне, что он даже сидел в тюрьме. С тех пор, то есть с моих семи лет, когда он в пятнадцатый раз за восемь лет брака ушел, я его и не встречал. В техникуме, как только увидели мой восьмилетний аттестат, сразу назначили старостой группы и дали повышенную стипендию — 37 рублей 50 копеек. Правда, на ней я задержался недолго — был неважным старостой. Начались шашечные турниры, а вместе с ними и прогулы. Прогуливал я избирательно. Про физкультуру я даже не говорю — физруки техникума предоставили мне по этому предмету свободное посещение. Избегал я также военную подготовку и слесарные мастерские. Зато представлял техникум на городской спартакиаде.

Там я познакомился с Кузьмой Андриевичем, патриархом калужских шашек. Я, вестимо, наблюдал его со стороны и раньше, но за доской встречаться не приходилось. Старик всегда был при костюме, сильно заикался и курил «Беломор». Представитель нашей команды, товарищ Корсаков, в интересах дела договорился на мою ничью с ветераном, которая выводила техникум в тройку призеров. Но я, юный нахал, от ничьей отказался и вскоре был бит удивленным Андриевичем. Тогда я не знал, что дед Кузьма имел в активе победы над гроссмейстерами Абаулиным и Г ородецким, что само по себе большое достижение. Это был единственный человек в городе, кто действительно разбирался в игре.

В дальнейшем я приносил старику свои партии на суд. Что скрывать, я показывал самые лучшие из них, и дед Кузьма хвалил меня. Он говорил:

— Да, это растет настоящий игрок!

Кроме похвалы, я терпел от ветерана и уроки. Дело в том, что юноши нашей поры были нацелены на результат любой ценой, что коробило шашистов старшего поколения.

Особенно преуспевали в этом пацаны из нижнетагильской шашечной школы, бывшие в те времена в большом авторитете (тренеры — чета Дружининых, Кириллов, Зайцев) .

Понятно, я как мог, все шашечное тогда перенимал. Видя мое давление на противника в цейтнотах, Андриевич всегда приводил в пример Бориса Блиндера и Валентина Абаулина, которые никогда не позволяли себе ничего подобного. Да и сам ветеран был образцом тактичного отношения к противнику, что, на мой тогдашний взгляд, было явным противоречием спортивной борьбе.

Жалко, что Кузьма Павлович не дожил до моей победы в чемпионате СССР….

Уже потихоньку начав заниматься другими, не шашечными делами, я захотел хоть как-то отметить вклад ветерана и на проходившем в то время турнире, посвященному дню Победы, учредил приз его памяти.К сожалению, работа помешала мне прибыть на открытие, и приз — цветной телевизор — я привез в середине турнира. Каково же было мое неприятное удивление, когда в числе участников я увидел и Имаса! Последнее время он лишь плотоядно судил, а здесь, видимо, решил попробовать убить и второго зайца. Промелькнула мысль — а что, если вдруг он еще и выиграет?

Дело в том, что отношения наши перед моим уходом из шашек вконец испортились. К сожалению, я рос в семье без мужчины и одно время своего тренера, а точнее, управляющего моими шашечными делами, почитал за отца родного. Но мои иллюзии вскоре рассеялись — Имас был несентиментален и относился ко мне только как к рабочему материалу, а комплекс завышенных требований у меня, видимо, остался. Не таким представлялся мне тренер — ведь в книгах и кино в те времена рисовались совсем другие образы. Тем более он видел во мне и конкурента на незавидный пост председателя. Когда он отдалился от дел, я, несмотря на ранний возраст, ввиду отсутствия желающих вынужден был возглавить, так сказать, движение.

Но сейчас, видя, что я все реже участвую в шашечной жизни, Имас решил снова занять пост председателя шашечной федерации.

По большому счету мне этот пост был на то время уже обузой. Хотя никакой федерации, конечно же, и не существовало вовсе — всю общественную работу и так выполняли лишь мы с Имасом, поскольку эта шашечная работа являлась для нас основной.

Но я хотел, если и передавать формальный председательский трон, так уж достойному «свадебному генералу». Например, Золотину, ставшему к тому времени редактором, или депутату гордумы Тупицину, а еще лучше какому-нибудь банкиру. Звание председателя будет давить, обязывать солидного человека что-либо сделать — например, пробить турнир с призовым фондом. А роль тайного кардинала доставалась бы Имасу. Но честолюбивый не в меру Г.И. решительно провел атаку на меня, подключив спорткомитет.

На закрытии одного из турниров неожиданно появился зам. председателя Ситников. Водя по залу скошенными в разные стороны от постоянного вранья глазами, он произнес речь о моей профнепригодности. Мне вменялось отсутствие собраний президиума, которого не могло быть по определению, и протоколов этих собраний.

В зале послышался одобрительный гул.

«Нет пророка в своем отечестве» — должен был бы подумать я, но не смог из-за собственного невежества.

Лишь один шашист, Степанов, перешедший когда-то в наш вид из супертяжей — штангистов, выступил в мою защиту.

Я был удивлен — услышать Степанова доводилось не многим. Крупный, самодостаточный, время на разговоры он не тратил, а молча играл в каждом турнире. Результаты его не росли, а на турбинном заводе он был руководителем конструкторского бюро.

Степанов предложил оставить меня председателем пожизненно, да еще извинился за все происходящее, чем смутил меня, чуть ли не до слез. Поблагодарив его лично, я бегом расстался с общественностью, так недавно чуть ли не боготворившей меня. Но, может, у кого-то были личные мотивы (не помог стать мастером, например), да и присутствие «ответственного работника» на дисциплинированных советских людей давило. Возвращаясь к турниру памяти Андриевича, я решил пустить дело на самотек — ну не вытаскивать же мне было Имаса из-за доски. Тем более по игре он никогда не был в калужских лидерах.

Но я просчитался — невиданный доселе приз удвоил силы Имаса, и он пришел на финиш первым, хотя весь турнир лидировал Валерка Горьков. Вручать награду как спонсору предстояло мне. Турнир заканчивался поздно, и на беду Имаса я успел заехать на чей-то день рождения и принять изрядную долю спиртного. В те славные времена под его действием я становился агрессивен, действовал решительно и без сомнений.

Не стал исключением и этот вечер.

Войдя в зал и услышав, что Имас победил, я отозвал его в сторону.

  • —     Вот что, Геннадий Иосич, приз я Вам не дам.

-???

  • —     Поработаем на Ваш имидж. Я уж Вас не обижу. Потом, как спонсор, имею право!

И, не давая ему расстроиться вовсе, энергично повел закрытие турнира:

  • —      Дорогие товарищи! Друзья! Вот и закончился наш турнир, посвященный Дню Победы и памяти ветерана Великой Отечественной войны Кузьмы Павловича Андриевича. Победил Геннадий Имас!

Раздались ожидаемые аплодисменты участников. Я вконец распалился:

— Но это еще не все, товарищи! Наш председатель в целях развития шашечного спорта отказывается от главного приза и благородно передает его занявшему второе место Сергею Кузину!

Захлопал почему-то я один. Но, воспаря, не придал этому значения. Зная хватку Имаса, тут же велел Кузину отнести телек в мой автомобиль, на коем сразу увез обоих домой к Сергею. И лишь в пути Кузин мне все разъяснил, я имею в виду недоумение шашистов. Оказывается, в ожидании закрытия председатель решил накрыть стол для участников и отметить солидный по тем временам приз!

Конечно, мое выступление после этого выглядело весьма странным. Думаю, эта моя «партия» вряд ли была бы одобрена дедом Кузьмой…

от Ivanan

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *