«Шахматы опутывают шахма­тиста своими узами, закрепощая его разум и мозг и отнимая его внутрен­нюю свободу, даже у самых сильных».

А. Эйнштейн.

А ведь этот чудак сам неплохо играл, говорят, сохранились даже его партии. Мрачновато?

Это я к тем, кто решил отвести свое чадо к симпатичному тре­неру логических игр. В общем, игры…. Сюда вполне можно отнести и игры карточные. А если задуматься, то и игровые авто­маты тоже. А теперь и всевозможные компьютерные от разви- валок до стрелялок. Вроде как досуг, времяпровождение. Каким же образом оно становится главным делом жизни? Ведь в сети шр попадают не только дети, попавшие в руки обаятельного, интел­лектуального тренера или тренерши, но и вполне сформировавшие­ся личности.

Обратимся к науке. Ввиду отсутствия знаний в вопросах мозга решил погуглить инет. Дело сие весьма непростое, так как задуман он (интернет), похоже, не столько для того, чтобы внести ясность в голову простого чела, а скорее его запутать. По кое-что нарыл.

Несмотря на то, что, «голова дело темное и исследованию не подлежит», как говаривал доктор Броневого из фильма «Формула любви», ученые раздуваются от собственных познаний в данном вопросе, но делиться ими с рядовыми гражданами не спешат. А если и выходят в народ, то излагают факты весьма заумно.

Вот, например, выдержки из лекции Юрия Александрова (психолог, нейрофизиолог, доктор психологических наук, заведую­щий лабораторией нейрофизиологических основ психики инсти­тута психологии) с ютуба.

«В результате научения происходит перевод нейронов мозга из первичного во вторичный ассортимент — преспециализированные нейроны — резерв на всю жизнь. Из того, что мы можем делать, в то чему мы научились. Научение рассматривается как реализация или использование ресурса — преспециализированных нейронов.

Не все равно, чему и сколько учить. Это не к ограничению длительности и иных нагрузок. Количество нейронов позволяет учиться как можно дольше. Проблема в том, что не все равно, чему учишься. Потому что специализация нейронов пожизненна.

Это означает, что, например, когда вы планируете что-либо нехорошее (в первый раз), вы обдумываете, колеблетесь, не сразу принимаете решение. Наконец, вы это совершаете. У вас появляют­ся нейроны, специализирующиеся на поведении, которое вы совершили. И, внимание, они с вами на всю жизнь! Это тот слой, который лег в ваш индивидуальный опыт и теперь, когда вы будете совершать совершенно разные поведения, этот слой всегда с вами И никакая индульгенция тут не поможет, потому что выбить эти сформированные нейроны нельзя.

Это огромная проблема /для аддиктивного поведения. Под ним понимается алкоголедобывательное, наркотикодобывательное, игровое и т.д. Все эти навыки связаны с формированием специали­зации. Есть работы о специфичности клеток, связанных с алко- голедобывательным поведением. Этим клеткам ничего не надо, кроме получения алкоголя, и пока эти клетки не замолчат, другие клетки не заработают. Они в иерархии очень высокие. Они не локально расположены, а по всему мозгу.

Тот нехороший опыт, который вами накоплен, он с вами навсег­да, его вычеркнуть нельзя. Психотерапевты, например, согласуют противоречивые куски вашего опыта и дают вам выживать, адап­тироваться, и вообще повышают уровень жизни. Внутренние конфликты и противоречия убрать нельзя, но можно изменить ситуацию, сформировав что-то новое.»

Резюме — игровая зависимость навсегда, в мозге она доми­нирует.

Сравните с Эйнштейном — разница в высказываниях лет гак в 100, а принципиальных противоречий не наблюдается.

Обратимся к другому профессору — Савельеву (Сергей Вяче­славович Савельев — российский ученый, профессор, доктор био­логических наук, заведующий лабораторией развития нервной си­стемы Института морфологии человека РАМП. ’Lien Союза худож­ников РФ). Этот еще глубже зашел, отказывая игровикам, не много не мало, а в творчестве! Вот выдержки из его интервью:

— Если мы говорим о творчестве, то есть объективные критерии. Вот изобрел человек то, чего до него не было, или понял что-либо, чего до него не было — это признак творчества. А если он занимается игрой в шахматы, это комбинаторика — переставление фигур в известном алгоритме. Почему компьютеры стали выигрывать — в шашки сразу, в шахматы чуть попозже (видимо, профессор видел трансляцию матча Королев — Каллисто в интернете). Потому что к творчеству это имеет весьма условное отношение! Нужна хорошая память и умение переставлять фигурки (наверное, Савельев имел ввиду блиц, где работа руками — важное составляющее мастерства). Поэтому в эти игры сейчас (видимо, в связи с появлением прилич­ных игровых программ) играть бессмысленно и неинтересно. Но мозг поддерживает подобное занятие. Человек себя чувствует очень комфортно, поскольку осуществляет абстрактную имитаци­онную доминантность. Почему взрослые мужики гоняют шарики в телефонах и проч. — есть результат сразу, а риска биологического нет. Гейм овер — и вперед!

Да, нечто похожее высказал кто-то из шашистов на сайте «Шашки в России» — «о фанатизме… Вся проблема в дофамине, каждая победа, маленькая или большая повышает количество дофамина (удовольствие) в мозгу. С каждой победой нам нужна еще «доза». Вот так мы, шашисты, без миллионов сидим на «игле», хотя если мы слезем с нее, скорее всего, достигнем других высот в жизни».

Я бы дополнил — люди вообще всю жизнь «сидят» на внутрен­них и внешних наркотиках. Поэтому настольные игры позволяют испытать почти весь сонм различных ощущений (а теперь даже практически не выходя из дому с появлением интернета и игры он­лайн). Не работать же уныло и скучно! В этом плане шашки ничуть не хуже иных увлечений, приносящих внутреннюю наркоту. Неплохо также добавить секс, наркотики и рок-н-ролл. И этого нечего стесняться — мы млекопитающие отряда приматов, а все наши предки и братья (ближайшие — шимпанзе и другие обезьяны) мало от нас чем отличаются. Также не любят работать, зато обожа­ют всячески оттянуться.

Теперь обратимся к собственному опыту. Думаю, вышеуказан­ный профессор Савельев был бы рад вместо мышиного поработать с мозгом игровика и посмотреть, насколько отличаются структуры наших лобных долей от субстрата обычных обывателей (да, но кто на это пойдет?).

Но ведь каждый из нас, кто сделал игру своей профессией, невольно является участником некоего эксперимента с собствен­ным мозгом! Я просидел у доски лет этак под 20, столько же потом отдыхал, и, как говорится, мне есть сейчас что спеть!

Для начала — о перегрузках мозга и их последствиях. Вот, помнится, в начале своей карьеры — лет так в 15-16 я, устав от анализов, до отупения разыгрывал также и некие турниры, в которых мне противостояли сильнейшие игроки СССР. Потом подобное я нашел в книге Вигмана «Радость творчества», а недавно в том же самом мне признался и Кандауров. Значит, раз я не одинок в способах нагрузки мозга, то и последствия таковой вполне могут быть похожими.

И вот однажды я слегка пересидел за организацией и проведени­ем подобных турниров, проведя за шашками в общей сложности часов эдак 15. Ничто не предвещало беды, когда я лег спать. Но затем вдруг обнаруживаю себя в комнате матери, настойчиво рассказывающим ей какой-то вариант на языке шашечной нотации (аналогичный случай с А. Крумсом также описал Вигман в своей книге на стр.67, причем, описал весело, с юморком).

Мать моя хоть и особенного эзотерического опыта не имела, но от людей бывалых знала, что надо делать в таких ситуациях — не перечить, соглашаться, успокаивать. Постепенно пелена с моей головы съехала, и я понуро пошел к себе. С тех пор я более 6 часов старался не упражняться в шашках — очень уж состояние лунатизма мне не понравилось. Но, стараться — одно, а на деле выходило ина­че. К счастью, рецидива я избежал, но бессонных ночей хапнул…

Раздражительность, а затем уже и неврастения стали моими постоянными спутниками. «Гению» шашек мешало все вокруг, особенно во время турниров. Удручала бедность. Завистливо читал, что некто Каспаров позволял себе снимать на соревнованиях целый этаж — дабы никто не беспокоил его драгоценный сон. Вот себе бы так, тогда я бы показал!

И, даже достигнув чемпионства, я не расслабился и не обрел покой. Видимо, все зашло довольно далеко, да и титул предстояло отстаивать. Да и как было расслабиться, коли после последних двух чемпионатов СССР я по месяцу валялся в позе эмбриона, мучаясь внутренними болями. (Ничего удивительного — в медицине подобное состояние известно давно и называется нервным истоще­нием. Лечится покоем, прогулками на свежем воздухе, свежевыжа­тыми соками и т.д. Поэтому врачи не советуют сильно напрягать мозги более двух недель подряд. Кстати, и сессии в вузах стараются проводить в сроки, не превышающие двух недель).

И, как итог, под занавес своей карьеры, а это почти 20 лет анализов, активной игры и занятий с детьми ко всем приобретен­ным «радостям» добавилась еще одна, мой мозг стал жить своей жизнью. Не подчиняясь моей воле. Когда это началось, сейчас трудно установить, но венец я помню хорошо.

По большому счету, ничего страшного не произошло, просто, что бы я ни делал, не прекращался расчет какой-либо позиции. Собственно, для шашечного развития и спортивной формы это было вовсе не плохо. Легче стало играть вслепую, без особой тренировки стал давать достаточно приличные сеансы одновремен­ной игры не глядя.

Из негатива — я не мог контролировать сам материал для расчета. В основном позиции были, мягко говоря, странными, но иногда сверкали и свежие идеи. В этом случае приходилось бросать все и срочно записывать или хотя бы как-то фиксировать мысль. Порой я тупо (для посторонних) замирал, немного выпадая из создавшейся жизненной ситуации. А это, сами понимаете, могло быть не к месту — например, деловая встреча или амурное свидание… (опять же сошлюсь на Вигмана, описывающего подобное в своей книге)

Но — одно дело, когда я был профессиональным игроком и тренером. Тогда я мог считать непрерывный расчет не только неприятным, побочным продуктом жизнедеятельности мозга, но порой даже полезным (все время в теме!), и поэтому мирился с этим. Когда же я от игры отошел, то стал воспринимать происходя­щее со все более возрастающим раздражением, поскольку мозг считать не нужные мне теперь позиции не прекращал.

Но самая большая неприятность заключалась в том, что каждый день норовил смениться ночью. Как прикажете заснуть? Машина — то работает! Я и раньше порой применял испытанное веками расслабляющее средство, поглощая «живительную влагу» на ночь во время перегрузок на соревнованиях. Но дома, на тренерской работе много не попьешь (хотя почем знать, бывают и другие примеры). И, по уходу из шашек, я отправился в спасительное путешествие по стране Бахуса Пришлось добавить оборотов, надеясь избавиться, таким образом, от клетчатой дымки перед глазами. Если излагать по профессору Александрову, то алкоголе­добывающие нейроны начали вытеснять игровые, хотя совсем недавно они вполне мирно сосуществовали.

Начался новый эксперимент с мозгом, а до кучи с печенью, поджелудочной железой и прочими внутренними органами. Результат — лет за десять я научился уверенно тормозить мозг, и попутно избавился от надоедливого расчета ненужных теперь вариантов. Внешне прибавил в солидности, поскольку набрал трид­цать килограммов весу. При этом я сохранял вполне приличный вид, поскольку хоть и принимал алкоголь ежедневно, но никогда не пил с утра и днем, а оставлял для наслаждения сумеречное время.

Для будущих последователей моего метода распишу его поподробнее. Доза была рассчитана и не превышала пол-литра крепкого интоксиканта, правда, с обязательной полировкой газированными напитками — литром пива или 0,7 шампанского брют. Непременным атрибутом моих вечеров была вкусная, обильная и предпочтительно жирная пища — например, запеченная свиная рулька с жареным картофелем, особенно успешно помо­гавшая противостоять этанолу, а также просмотр художественных фильмов. Сеанс обычно обрывался где-то к середине фильма заслу­женным, глубоким, но при этом всегда неожиданным, и, к сожа­лению, кратковременным сном. На следующий день все повто­рялось как под копирку, правда, менялись марки напитков ввиду потребности новых вкусовых ощущений, и реже — фильмы, поскольку я никак не мог запомнить содержание, поэтому их часто менять было совсем не обязательно.

Правда, при всем был огромный плюс -я успокоился, через пару лет (не меньше!) шашечные нейроны заснули, считать я перестал. Я добился своего! Но подкралась другая беда. Снизилось качество жизни ввиду раннего успокоения и довольства достигнутым. Все свелось к ожиданию обжористых посиделок.

Часов так в 7-8 вечера я формировал меню, подолгу выбирая в услужливых винных рядах подходящие к сегодняшнему настрое­нию напитки. Затем я переходил в отдел готовой продукции. От жены я к тому времени благополучно был избавлен (вероятно, тем же, кто меня ею ранее снабдил), но я не грустил — появились деньги. И они в наступившем изобилии капитализма уверенно и молчаливо заменили ворчащую женщину у плиты, позволяя легко воплотить в жизнь любую мечту самого изощренного чревоугодника! А по­путно я научился обходиться и без собутыльников, хотя первое время сидеть в одиночку было некомфортно…

Пардон, отвлекся от нашей темы. А в какие бы дебри забрел бы мой мозг, останься я в игре! Счастливы те, кто нормально дожил в шашках до почтенного возраста, сохранив хорошую работоспособ­ность и ясность ума — Куперман, Гантварг. Но все дело в том, что люди — разные. А что случилось с гениальным Дыбманом? Как-то не принято говорить на эту тему, но под занавес его карьеры, рассказывали, врачи не разрешали ему играть партии с нормальным контролем. А ведь он был тогда совсем еще молодым человеком….

Сошлюсь снова на книгу Вигмана. Вот пример, где он в пред­последней главе описывает взрывы яростного гнева во время игры в шашки французского философа и писателя Вольтера — стр. 113, на предыдущей странице — рассказ о том, как увлекшись шашками, будучи при этом взрослым, сформировавшимся человеком, совсем перестал работать писатель Леонид Андреев… А недавно в инете, изучая жизнь Теслы, наткнулся на следующее: «Увлеченность работой доходила до психопатических состояний: до конца жизни Никола Тесла после умственного напряжения страдал от появления чётких видений, сопровождавшихся иногда сильными световыми вспышками».

Думаю, нарыть подобного не составит в нынешних условиях большого труда…

Второй пункт сомнений в пользе профессиональных занятий логическими играми, кроме возникающих проблем с мозгом, — полное отсутствие прикладного значения данного умения в обычной жизни. Откинув манию величия, неизбежного спутника любых достижений — получаем отрицательный результат.

Сколько бы мы не говорили, что занятия логическими играми повышают работоспособность, усидчивость, тренируют характер, поэтому растет успеваемость в школе, берусь привести несколько обратных примеров — свой, в частности, и ряда своих учеников.

Известен также случай с английским гроссмейстером Майлсом, который участвовал в интересном эксперименте. Он взялся без подготовки выполнить любое задание на выбор, рассчитывая, что его шахматный разум позволит ему легко разобраться в новом деле. Ему было предложено потушить гараж, итог — облитый пеной гроссмейстер после ряда продолжительных попыток вынужден был капитулировать. А опытный дядька — пожарник загасил пламя за несколько секунд…

Еще один аспект проблемы — «Спорт развивает исключительно индивидуализм, эго. Поэтому, несмотря на кажущуюся внешнюю общность шашисты — пауки в банке. Трудно все время «мочить» друг друга, а потом объединяться для продвижения своего вида спорта». Это снова выдержка с форума «Шашки в России». Как говорится, не прибавить, не убавить…

А вот посыл из середины 19 века: «Пагубная страсть играть в эту игру распространилась по всей стране. Во многих городах и деревнях уже созданы многочисленные клубы, посещаемые сотнями и тысячами людей. Единственное, чем там занимаются — это учат играть и играют дни напролет. Нас могут спросить, почему мы с таким сожалением говорим об этом? Потому что игра эта — развлечение самого низкого пошиба, которое отнимает у нашего разума самое ценное, что у нас есть — время, которое можно было бы использовать для более благородных занятий. Часто утвержда­ют, что игра эта дисциплинирует ум, но на самом деле она лишь способствует ожирению, особенно у тех, кто и так ведет сидячий образ жизни. Вместо того, чтобы открыть перед собой двери настоящей учебы, игроки тешат себя иллюзией этаких «мысленных гладиаторских боев». Scientific American. Июль 1859 г. «Опустив­шиеся до шахмат».

Иллюзия «мысленных гладиаторских боев»? Но это совсем не иллюзия, это настоящее единоборство умов, причем, внешне совершенно безобидное! В биологическом плане все безопасно, как отмечал выше профессор Савельев. Но как быть с психикой и нервами? Вспоминается Лев Толстой, которому «заперли тринад­цать». «Было смешно, потому что было неприятно», — констатиро­вал Лев Николаевич.

А с чего бы неприятно? Думаю, дело еще и в атмосфере, царящей вокруг шашечных поединков. Представьте графа, проиг­рывающего партию с запиранием дамки! Народ вокруг вряд ли сдерживал свои чувства! А комментарии, что отпускаются порой зрителями по ходу партии! Даже философ Толстой и то не смог остаться отстраненно-равнодушным, хотя он играл с противником, по-видимому, явно превосходящим его по силе. Так уж устроен человек!

И, если спортсмены — профессионалы достаточно тяжело переживают неудачи (свежий пример- грустная статья Гетманского о его неудачной партии чемпионата мира 2013), так что там проис­ходит с детским организмом, и, в частности, с психикой ребенка? А ребенка 7-8 лет, например? Вопрос явно непростой. Хотя не у всех, конечно, возникают проблемы. Некоторые дети крайне легкомыс­ленно относятся к поражениям, иные и вовсе больше не приходят в секцию, что, видимо, их и спасает.

Поэтому неплохо бы задуматься родителям, активно продвига­ющих своих детей в логические игры, подойдет ли данное занятие конкретно именно вашему ребенку. И каких высот он может достичь в иных сферах… Слава богу, таких фанатиков среди родителей немного. Остальные должны помнить — надо вовремя выдернуть ребенка из секции, пока он глубоко не заглотил наживку и не отправился в профессионалы! Для общего же развития детям, вероятнее всего, совсем неплохо будет сочетать умственную нагрузку в школе с физической. Посудите сами — сидячий образ жизни на уроках, соревнованиях, да еще и на тренировках…

Перед родителем стоит нелегкая задача — как помочь своему чаду выбрать правильный путь? Конечно, точный ответ на этот вопрос возможен только при учтении всех конкретных условий, как самого ребенка (его склонностей и способностей, его здоровья, силы его воли и т.п.) так и внешних условий его жизни (его матери­альной обеспеченности, сравнительной трудности — в данной стране и в данное время — каждого из различных путей, относитель­ной выгодности той или иной профессии, опять-таки в данное время и в данном месте и т.п.)

Образцом логичного и житейски правильного родительского подхода к делу служит пример с одним моим воспитанником — Шпигельманом.

Но сначала немного о себе как о тренере. Хотя, на мой взгляд, я своей работой жил и горел, по совокупности всего тренером я был все-таки неважным.

Особенно на старте своей карьеры — уж больно мне хотелось немедленных результатов своей работы, поэтому детей я скорее третировал, а не тренировал, и не только морально. Случались и подзатыльники, и прочие армейские приемы воспитания — отжима­ния от пола, проверка пресса на прочность и т.п.

Причем интересно, что многие родители, догадываясь или даже зная о методике калужского Макаренко, вовсе не спешили забирать от меня своих отпрысков! Моя секция немного напоминала отцам армию на дому, и мне не мешали. Отмечу, что девочек я избегал тренировать, предчувствуя неладное. И — точно, на первой же задержавшейся всерьез пришлось жениться…

Был у нас в городе доктор Самуил Шпигельман, личность в Калуге весьма известная, потому как являлся он лучшим специа­листом по печени. И приводит он ко мне своего сынка, точнее, переводит его от своего первого тренера. Правда, с оговоркой — чтоб я парня сильно не нагружал, он на золотую медаль идет, да и в секции борьбы занимается. В общем, для всестороннего развития шашки в самый раз будут. Вовка, шпигельмановский сынок, звезд особых с неба шашечного не хватал, хотя был смышлен и в обычной школе учился без напряга. А на шашки ему было с подачи отца наплевать, хотя победы любил и поездки на соревнования — да кто ж их из детей не любит!

Ну, я, конечно, сделал вид, что послушался родителя, а сам начал парня потихоньку обрабатывать, благо, опыта некоторого поднаб­рался и бить детей к тому времени практически перестал, а если и прикладывался, то только за дело К тому же что может быть лучше для тренера, чем умненький еврейский мальчик! Но мало что у меня получилось, пока на помощь не пришла сама Игра!

Случилось так, что вдруг дал Вовка партейку. Не партию еще в высоком смысле шашечного мастерства, не образец шашечного искусства, но уже кое-что. Планчик провел нестандартный, аж мне стало приятно как ценителю. И все бы было может и ничего, и не скоро старый Шпигельман сообразил бы, что к чему, и затянуло бы парня поглубже, да случилась незадача — план-то мальчик до конца не довел, выигрыш выпустил, расплакался, да еще и отцу дома все рассказал.

На следующий же день доктор был у меня. Он аж голову набок склонил, как будто по-новому меня увидел, и говорит:

-Ну что ж такое Вы делаете, а, Андрей Николаич?

  • —   А что случилось, дорогой Самуил Давидыч? — невинно глядя ему в глаза, отвечаю вопросом на вопрос.
  • —   Я Ж просил сына не увлекать. Он способный парень, в медици­ну пойдет, в Москву, я же Вам говорил. Не мешайте, пожалуйста.

В общем, в курсе был главврач, что занятие наше вовсе не безобидное, и поспешил на помощь сыну. Я тут снова за шашки включился, родителю льстил, сравнивал его сына не много ни мало как с Фишером (кстати, про Фишера рекомендую пару фильмов, например, «Фишер против остального мира»), но, конечно, был приперт жизненными аргументами Самуила к стенке, и мы вернулись к прежним соглашениям. Да, конечно, поначалу Вовка переживал, поскольку начал фанатеть игрой не на шутку, но парнем он был дисциплинированным и покорился судьбе.

Вообще старший Шпигельман, как родитель, неоднократно поражал меня неожиданными, я бы даже сказал, парадоксальными решениями. Например, он отправил сына, сразу после школьного бала, в армию. И это при наличии золотой медали! На мой вопрос:

  • —   Зачем? — последовал такой же короткий ответ:
  • —    Пусть жизнь узнает.

Я тут же предложил спортроту, но последовал отказ, и Вовка зачем-то отправился на пару лет в автобат, благо, имел уже к тому времени водительские права. После окончания службы младший поступил во 2 медицинский в Москве, благополучно окончил его, и тут же был «прибран» америкосами, видимо, имел практическую ценность. И точно — сейчас он профессор в штате Висконсин.

Итоги моей тренерской работы противоречивы — профессор и газелист, крупный бизнесмен и плиточник, бухгалтер Газпрома и безработный алкоголик… Ну, скажите теперь, что от тренера зависит? И как быть с тем, что мы как бы отвлекаем детей от нехорошего?

Коротко о том, как соскочил я. Как только я понял, что можно зарабатывать деньги с куда как меньшими энергетическими затратами, я с огромным облегчением отказался от БОЛЬШОЙ игры, наплевав даже на гроссмейстерский балл! А ведь представить такое — добровольный отказ от финала чемпионата СССР — в начале карьеры было бы невероятно! Наелся, как говорят спортсмены…

Если мой личный опыт может не убедить читателя — а вдруг автор от природы, мягко говоря, не совсем здоров, снова обращусь к словам Эйнштейна: «Шахматы опутывают шахматиста своими узами, закрепощая его разум и мозг и отнимая его внутреннюю свободу, даже у самых сильных»

Подчеркну — даже у самых сильных! Поэтому мой совет и взрослым, идетям: осторожно, шашки! Будьте бдительны!

А уж для любителей НАСТОЯЩЕЙ литературы — тут я имею ввиду ценителей истинного художественного слова — вместо моих любительских рассказов весьма подойдет роман Набокова «Защита Лужина».

А вот один из комментариев:

— Спасибо автору за статью. Согласен полностью. Я раньше просиживал за доской часов по 6 в день + играл во всех турнирах — одни блицы были по 3 раза в неделю. Когда сильных игроков практически не стало (1 мастер переехал в другой город, 2 мастер женился и тоже переехал в другой город, 3 мастер отошел от шашек, переключившись на работу), я увлекся игровыми автоматами. Сначала пятачки потом серьезные играл в них лет 5, потом перешел на ставки в игровых видах спорта и до сих отойти не могу от этого… Я стал как наркоман, и данная проблема мешает мне жить нормаль­но без долгов…

Будем считать эту статью предисловием. Если читатель не испугался, не отшвырнул книгу и вознамерился-таки прогуляться по шашечным лабиринтам, то — вперед! Там самое интересное — сначала рассказы, а потом и сами шашечные партии, что много веков увлекают не самые заурядные умы человечества!

от Ivanan

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *