Сплав — договорная игра в шашках. Я делю их на две группы.

Первая — относительно безобидные. Имеется в виду помощь в покорении различных нормативов. Выполняющего не трогают, иногда «помогают», все, кроме него, борются. Он никому не мешает, в борьбе за призы не участвует.

Вторая группа — там, где «сплавщики» занимают места наверху турнирной таблицы, задвигая других игроков вниз.

(‘ начала моего странствия по шашечному миру – а я в турнирах России и СССР участвовал почти без перерыва с 1977 по 1989 — я кое-что повидал. Но разочарую читателя — больших разоблачений не будет. По сравнению с тем, что началось в 90-х, это была мыши­ная возня. Да и книга моя претендует на развлекательную, не будем менять стиль. Листая мемуары, где наши экс-чемпионы обличают, раскрывают секреты, обливают друг друга грязью, я лично испыты­ваю неприятные ощущения. Допускаю, что таких, как я, немного, но я не заставлю читателя чувствовать то же самое.

Но позволю себе ряд философских наблюдений. Шашисты миролюбивы. «Чемпионы» и пострадавшие, как ни в чем не бывало, здороваются за руку, живут в одних гостиницах, питаются за одними столами — видимо, пострадавшие надеются когда-нибудь отомстить, возможно, тем же способом.

Как бы не поворачивали вспять результаты турниров шашечные предприниматели, никто из них так толком и не пострадал. Хариз­матический пример, когда Валентину Ивановичу Абаулину удалось привлечь так называемых «сплавщиков» к ответственности за шашечные козни — пожалуй, единственный. Склонные к комформизму и невоинственные шашисты почти поголовно готовы закрыть глаза, если кто-либо из сильных прикупит партейку- другую.

Правда, иногда вздымается волна негодования. Например, в лихих 90-х заведомый, привычный аутсайдер ленинградец Лангин стал 3-х кратным чемпионом мира, орденоносцем, заслуженным тренером России. Был справедливо заклеймен в прессе Михаилом Кореневским, и что? Сейчас возглавляет чуть ли не мировые шашки -64, номинировался на звание «Шашиста XX века». Не зря говорил классик экономики Маркс, что бытие определяет сознание. И, кроме как экономическими причинами, объяснить податливость шашистов невозможно. Вероятно, настолько это самое бытие было не к черту, что чемпионом стал шашечный черт.

А что на эту тему говорит наука? Вот выдержка из одной статьи.

«Народ состоит из нескольких частей. Примерно 8-10 процен­тов людей — это очень хорошие, правильные, добрые, порядочные, альтруистичные люди (первая группа). Эти все качества у них являются доминантными (главными). И эта часть народа всегда, при любом строе (капитализме, социализме, феодализме и т.д.) будет такой. Способной на самопожертвование, на самоотвержен­ность, нацеленной на то, чтобы делать добро. Ее практически невозможно заставить грабить, убивать, предавать, поступать нечестно. Эта группа очень устойчивая и ее перевоспитать в другой психотип практически невозможно. В лучшем (для пытающегося «перевоспитать») случае можно «вырвать» из этой группы один — два процента. И все, не более.

На другом конце (или на другом фланге) находятся противопо­ложная по-своему психотипу группа людей (вторая группа). Этой гpynne присущи другие качества. Люди этой группы отличаются циничностью, алчностью, эгоизмом, либо агрессивной злостью, либо спокойной жестокостью. Для них не существует моральной проблемы в предательстве, в воровстве, иногда даже в убийстве другого человека.

Эта группа побольше размером, чем первая и составляет до 12-15 процентов от общего количества населения. Вторая группа тоже очень устойчивая. Она сохраняется примерно в таком объеме всегда, при любом общественном строе, при любой ситуации. Перевоспитанию она тоже не поддается. Эти люди всегда были, есть и будут такими, как есть.

Самую большую часть в обществе составляет третья группа. Ее размер 75-80 процентов. Это нормальные обычные, иногда очень талантливые, иногда — нет, люди. Главный их признак тот, что их поведенческие стереотипы поддаются изменению. Внутри этой группы тоже есть подгруппы в зависимости от коэффициента легкости или трудности изменяемости их поведения. У кого-то поведенческий стереотип изменяется очень легко, у кого-то просто легко, у кого-то тяжело, но всё-таки изменяется и т.д.

Вот именно от того, какого поведенческого стереотипа (какого главного лозунга) придерживается большинство в третьей группе людей, именно от этого и зависит, как мы можем охарактеризовать то общество, в котором мы живем. Потому, что третья группа является решающей, определяющей для определения сути характе­ристики общества.»

Вроде для нас подходит. Когда верх берут честные — порядок, сплавы если и есть, то тайные и единичные. Как только вверху рулят беспринципные — имеем сфабрикованными целые турниры! Сам я явно из 3 группы. Но тянуло к честным. Прошел школу Абациева. Потом познакомился и подружился с Кандауровым и Доской, это обязывало.

Как и обещал, больших разоблачений не будет, но как я первый раз сплавил, расскажу. Я, неустойчивый юноша, попал в цепкие, опытные руки профессионала и не устоял. Произошло это на всероссийском турнире мастеров и молодых кандидатов в мастера в г. Калинине, ныне Твери, в 1977 году.

Поселили меня (а я прибыл первым) в доме колхозника в огромном номере о десяти кроватях с удобствами во дворе.

— В шашки я играю неплохо, — размышлял я. — В такой турнир пригласили! Теперь для пущей важности надо научиться курить (видимо, пубертет мой задержался, и как щас помню, я решил к старту резко повзрослеть).

Что ж, начать курить только в 17 лет само по себе не так уж и плохо, но, в принципе, сделано это было напрасно — все равно пришлось через 12 лет бросить. Но в 17 о возможных проблемах с сосудистой дистонией я еще не догадывался, а потому — прости­тельно.

Курить оказалось делом нехитрым. Потренировав вдох и выдох дыма через различные лицевые органы, вскоре я затянулся по- настоящему. Курить не взатяжку тогда считалось почему-то вредным — пацаны в техникуме говорили, что будет рак губы.

И все-то было бы неплохо, да не учел я одного — табак стоил денег. А денег у меня, как всегда в те годы, было в обрез. А сигареты я купил дорогие — «Космос». Это я к тому, что надвигался финансо­вый кризис, а это в случае со мной — предвестник будущего мораль­ного падения.

Начали прибывать игроки. Многочисленная тагильская бригада (да-да, именно, бригада-так уже говорили о тагильчанах в далекие 70-е, не догадываясь о широком применении этого слова не только в португальском, но и в будущем новорусском сленге лихих 90-х) была представлена сплошь мастерами во главе с Ю. Кирилловым и А. Зайцевым, и кмс Султановым, имевшим конкретные планы на выполнение. Возмущенные мастера добились улучшения условий для проживания — с дома колхозника съехали на природу, в кемпинг «Тверь».

Итак, старт. В 1 туре ловлю на вариант из «Дамбрете» в «Водян­ке» крепкого мастера Гену Грачева, во 2-м трясущимися руками снимаю скальп с самого Юрия Кириллова… Помню, он удивил меня в дебюте l.cb4 fg5 2.bc3 ходом de5. Для меня это было сущим откровением! А что вы хотите от самоучки, играющего в шашки 3 года и имеющего в библиотеке только несколько журналов на латышском языке. Какие там были дебюты, то и знал. А такого не было. Я ответил 3.ba5 ed44.ec5 и т.д.

Увы — в следующем же туре меня «распечатал» опытный Владимир Маркачев из Кемерова. Я тут же полез отыгрываться, и вскоре благополучно был в минусах. Но, поскольку был опасен при случае, мною плотно занялся мастер Александр Петрович Зайцев, опытнейший тагильский тренер. Он, хоть и не поддержи­вал мое новое увлечение табачком, нашел во мне приятного компаньона для своих застолий. Выпивать мне нравилось, к тому же я был воспитан в уважении к старшим, что делало меня приятным собеседником.

Но что и говорить, Зайцев — это была фигура! Он тебе и пел оперные арии, и плясал, был прекрасным рассказчиком! Кроме всего прочего, Петрович взялся меня опекать и в быту. Дело в том, что, хоть мы и переехали в кемпинг, почти всем дали домики без удобств на 1-2 человек. Кириллов же заехал в основной корпус с удобствами. Зайцев, когда шел к нему на помывку, брал меня с собой.

Не обошлось без приключений. В первый же банный день Петрович предложил воспользоваться для мытья незнакомой тягучей жидкостью из красиво упакованного флакона — так я узнал, что такое шампунь. Да еще немецкий — пока мы квасили, предпри­имчивый Кириллов затарился где-то дефицитным товаром. Зайцеву шампунь тоже пришелся по душе. Он обильно поливался, пофыр­кивал от удовольствия и хвалил нас за риск — кто знает, что там мог хранить хозяин номера.

Но гостеприимный Юрий очень расстроился, когда вернулся и увидел флакон.

• —   Ну и расход у вас! Мне бы его хватило на полгода! — возмущал­ся Кириллов.
• —    Бьюсь об заклад, Зайцев не только голову мыл, — вскоре с грустью догадался он.

Конечно, помыть центнер Петровича шампунем было накладно. В дальнейшем пришлось пользоваться привычными средствами…

Поэтому, когда в конце турнира он попросил меня помочь лично ему подтвердить звание мастера, я ломаться не стал и с легким сердцем слил партию Петровичу.

Но, к чести его, он хорошо меня к этому подготовил. В середине турнира я уперся и никак не желал сдаваться другим выполняю­щим. Но опытный тренер знал свое дело, да и алкогольно-табачный угар помог немало.

Понимаю людей, которых подолгу поят, а в итоге они на улице…

(‘.iiaGeci воля, работает похмельный синдром и — отсутствие денег! А они ох как нужны…

11равда, денег я за сплавы не увидел ни тогда, ни в течение всей жизни.

В нашей компании это было как-то не принято, а в будущем я если и сплавлял, то только за идею или по дружбе.

Если этим и можно гордиться, тогда—у меня есть повод!

А в далеком 77-м Петрович показал мне кое-какие варианты и пробил дополнительный стол от местного шашиста…

Чуть ли не отдельная тема — подозрение на сплав. Тут уж все зависит от подозревающего, поскольку заподозрить можно практически любого.

Я сам попал однажды в подобную ситуацию. В начале 8Ох в Брянске проходил полуфинал Россовета «Труд», турнир не бог весть какой важности и силы.

И отстаю я за два тура до конца от своего друга Гены Охотницко­го, и дабы обойти его, мне нужны победы в последних микро-матчах со счетом 2:0. Не иначе.

Проблема отбора была уже решена, но первое место — есть первое, оно одно, и я решил- таки побороться. Противники были крепкие кмс, но мне удалось в итоге их побить с сухим счетом.

Гена, конечно, был недоволен, особенно, когда мой противник в последней партии сдался после неожиданной жертвы шашки, как говорится, не приходя в сознание. В ничейной позиции… Ну, а что, прикажете, было делать? Даже не пытаться спуртовать, чтобы не вызвать подозрений?

Возможно, сейчас я бы так и поступил, просто чтобы сделать другу приятное. Но не тогда! Но наши отношения сохранились, видимо, Гена не стал сильно переживать о случившемся и отнесся к моему рывку философски.